mir-gnozis.ru - Главная / Имена / Ян Амос Коменский (1592–1670)
Избранные педагогические сочинения
В воспитании нуждаются и тупые и даровитые
Вот что следует сказать вообще о том, что образование необходимо всем. Если бы теперь мы обозрели различные качества людей, то мы нашли бы то же самое. Ведь кто усомнился бы в том, что воспитание необходимо людям тупым, чтобы освободить их от природной тупости? Но поистине гораздо более нуждаются в воспитании люди даровитые, так как деятельный ум, не будучи занят чем-либо полезным, займется бесполезным, пустым и пагубным. Чем плодороднее поле, тем обильнее оно производит терновник и чертополох. Так и выдающийся ум полон пустыми мечтаниями, если его не засеять семенами мудрости и добродетелей. Как действующая мельница, если в нее не подсыпать зерна, т.е. материала для перемалывания, стирает сама себя и, отрывая от жерновов куски и даже повреждая и разрывая отдельные части, бесполезно с шумом и треском пылит, так и подвижной ум, лишенный серьезной работы, будет вообще наполняться ничтожным, пустым и вредным содержанием и станет причиной своей собственной гибели.
- Великая Дидактика [1, 3]
Метод нравственного воспитания
И самым тщательным образом нужно оберегать детей от сообщества испорченных людей, чтобы они не заразились от них. Ведь вследствие испорченности нашей природы зло распространяется легче и держится упорнее. Поэтому всячески нужно предохранять молодежь от всех поводов к нравственной испорченности, как, например, дурных товарищей, развращенных речей, пустых и бессодержательных книг (ибо примеры пороков, воспринятые глазами или ушами, есть яд для души) и, наконец, безделья, чтобы дети от безделья не научились делать дурное или не отупели умственно. Лучше, чтобы они всегда были чем-нибудь заняты, серьезным ли делом или развлечением, только бы не предавались праздности.
- Великая Дидактика [1, 3]
Материнская школа
Так как дети являются драгоценнейшим даром Божиим и ни с чем не сравнимым сокровищем, то к ним нужно относиться с величайшей заботливостью.
<...> Что для родителей дети должны быть милее и дороже, чем золото и серебро, жемчуг и драгоценные камни, ...это можно заключить из взаимного сравнения тех или других. Именно: во-первых, золото, серебро и другие такого рода предметы суть вещи неодушевлённые и ни что иное, как попираемый ногами прах, лишь немного более обработанный и очищенный, а дети — живые образы живого Бога.
Во-вторых, золото и серебро суть вещи внешние, а дети — это те создания, которые создал Бог первыми.
В-третьих, золото и серебро — вещи ненадёжные, а дети — бессмертное наследие. Ибо хотя многие из детей умирают, ...они не обращаются в ничто и не погибают, а только переходят из смертной оболочки в бессмертное царство.
В-четвёртых, золото и серебро переходят от одного к другому, как бы не принадлежа никому, а являясь общим всем, а дети являются для родителей таким достоянием, что нет никого в мире, кто мог бы лишить кого-либо этого права, отнять у него это достояние.
В-шестых, у в кого в доме есть дети, тот может быть уверен, что в его доме присутствуют ангелы; всякий, кто обнимает руками маленьких детей, пусть не сомневается, что обнимает ангелов. Как это значительно!
Наконец, серебро, золото, драгоценные камни не могут научить нас ничему иному, чему учат другие творения, а именно — мудрости, могуществу, благости. А дети нам даются как зерцало скромности, приветливости, доброты, согласия и других добродетелей.
О причинах путешествия в свет
1. Начав приходить в такой возраст, в котором ум человеческий начинает сознавать разницу между добром и злом, увидел я среди людей различные сословия, положения, профессии, труды и предприятия, которыми они занимаются, и у меня явилось непреодолимое влечение подумать хорошенько о том, к какой группе людей примкнуть и как провести свою жизнь.
2. О чем много и часто размышлял я и советовался со своим разумом, на том и остановилось мое внимание, а именно: выбрать себе такой образ жизни, в котором было бы по возможности меньше забот и беспокойства, а возможно больше удобств, покоя и отрады.
3. Однако нелегким оказалось узнать, какой именно род занятий надо мне выбрать; с кем об этом хорошенько посоветоваться, я не знал, да, по правде сказать, и не хотел советоваться, так как уверен был, что каждый станет хвалить свое. Сам же, без посторонней помощи, поспешно взяться за какое-нибудь дело не смел, боясь ошибиться.
4. Признаюсь, я начал потихоньку приниматься за одно, за другое, за третье, но все тотчас же оставлял, потому что в каждой вещи замечал и трудность, и ничтожность ее, на мой взгляд. С одной стороны, я боялся, чтобы моя неустойчивость не принесла мне вреда, и в то же время не знал, что предпринять.
5. После мучений и колебаний душой я пришел к тому заключению, что прежде всего нужно посмотреть все человеческие дела, все, что есть их под солнцем, и, сравнив разумно одно с другим, выбрать себе положение и затем привести свои дела в такой порядок, чтобы наслаждаться спокойной жизнью на свете. Чем больше думал я об этом тем больше нравился мне такой путь.
- Лабиринт света и рай сердца [2, 4]
Путешественник принят в домочадцы божьи
Когда я договорил это, раздался голос с середины тропа, и спаситель мой, Господь Иисус, обратился ко мне со следующими утешительными словами: "Не бойся, милый мой, я, твой искупитель, с тобой; я утешитель твой, не бойся. Неправда твоя ныне отнята от тебя, и грех твой прощен. Радуйся и ликуй, ибо имя твое написано между сими; когда будешь служить мне верно, будешь, как один из сих. Все, что ты видел, употреби к возрастанию страха моего, и увидишь в свое время вещи большие, чем эти. Оставайся в том только, к чему я призвал тебя, и ступай той дорогой, которую я указал тебе к славе сей. Будь в мире, покуда я оставлю тебя там, путешественником, чужим, пришельцем и гостем, у меня же - домочадцем моим; право обитателя небес дается тебе. Поэтому знай, что имеешь обиталище здесь, и мыслью вознесись - ко мне, к ближним своим как можно выше, по сам смирись как можно ниже; покуда ты там, обращайся среди земных вещей, но в небесных находи себе отраду. Будь послушен мне, упорствуй и противься миру и телу; охраняй внутри себя уделенную мной мудрость, вне себя - порученную мной простоту; имей говорящее сердце, тихий язык; к несчастьям ближних будь чувствителен, привыкни сносить неправую обиду; душой служи мне одному, телом - кому можешь или должен. Что поручу тебе, исполняй, что возложу на тебя, неси; на свет не обращай внимания, возносись мыслью всегда ко мне; в свете будь телом, во мне - сердцем. Если будешь так исполнять, блажен будешь и благо тебе будет. Иди, милый мой, и до самой кончины своей оставайся с жребием, выпавшим на долю твою, с радостью пользуйся утешением, к которому я тебя привел".
- Лабиринт света и рай сердца [2, 4]
Заключение
"Благословен, Господь мой, достойный вечной славы и хвалы, и благословенно славное и преславное имя твое на веки веков. Да восхвалят тебя ангелы твои, все святые твои возвестят хвалу твою. Велик ты в силе, и мудрость твоя непостижима, и милосердие твое над всеми делами твоими. Буду восхвалять тебя, Господи, доколе жив, и воспевать святое имя твое, доколе станет меня, ибо ты развеселил меня милосердием своим и наполнил ликованием уста мои, выхватив меня из бурных потоков, вынув меня из глубокой пучины и поставив ноги мои на твердую и безопасную почву. Далеко я был от тебя, Боже, вечная радость моя, но ты, смилостивившись, приблизился ко мне; грешил я, но ты образумил меня; блуждал я, не зная куда идти, но ты навел меня на правый путь; ушел я было от тебя и потерял и тебя и себя, по ты, явившись, вернул меня к тебе и тебя ко мне. Пришел я было почти к горечи ада, но ты, дотронувшись до меня, привел меня к сладостям небесным. Поэтому хвали, душа моя, Господа, и вся внутренняя моя - имя святое его. Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое, буду петь и плясать во имя твое. Ибо ты высший над всеми высотами, глубочайший над всеми глубинами, дивный, славный и полный милосердия. Горе душам бессмысленным, которые, отойдя от тебя, думают найти себе покой; кроме тебя, его не имеют ни небо, пи земля, ни бездна, потому что только в тебе самом вечное успокоение. Небо и земля от тебя, и добры, и прекрасны, и желанны они потому, что твои; но они не так добры, не так прекрасны, не так желанны, как ты, создатель их, поэтому они и не могут наполнить и насытить души, ищущие покоя. Ты, Господь, полнота полнот; сердце наше неспокойно, доколе не установится в тебе. Поздно я возлюбил тебя, о краса вечная! Потому что поздно познал тебя. Познал я тебя тогда, когда ты, о небесное светило, засветилось мне. Пусть умолчит о хвалах твоих тот, кто не познал милостей твоих, вы же, внутренности мои, исповедуйтесь Господу. О, кто даст мне то, чтобы сердце мое пересыщено было тобой, благоуханием вечным, чтобы я все забыл! Разве ты не Бог мой? Не скрывайся же от сердца моего, краса наипрекраснейшая. Если здешние земные вещи затемнят тебя от меня, тогда я умру, чтобы смотреть на тебя и, находясь с тобой, больше не потерять тебя. Удержи меня, Господи, уведи меня, унеси меня, чтобы я не заблудился и не отпал от тебя. Сделай, чтобы я любил тебя вечной любовью и рядом с тобой не любил никаких вещей, кроме как для тебя и в тебе только; о радость бесконечная! Но что же еще могу я сказать, Господь мой? Вот я твой, твой собственный, твой вечно. Отказываюсь и от неба, и от земли, чтобы только иметь тебя; не отказывайся только ты от меня; неизменно, во веки веков, довольно мне одного тебя. Душа и тело мое ликуют о тебе, Боге живом; ах, скоро ли найду возможность появиться перед лицом твоим? Если хочешь, Господи Боже мой, возьми меня, вот я, стою наготове, призови меня, когда хочешь, куда хочешь, как хочешь. Пойду, куда велишь, и буду делать, что прикажешь. Дух твой благий да наставит меня и ведет среди сетей света на землю праву, милосердием твоим сопутствуй мне на путях моих и проведи через эту, увы, полную тревоги темноту мира к твоему вечному свету. Аминь и аминь! Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человецех благоволение"
- Лабиринт света и рай сердца [2, 4]
Единому на небесах, всем на земле мое приношение!
Достопоклоняемый Господь, могущественный создатель неба, земли, бездны и всего, что в них! Препоручив небеса небес престолу своего величия, ты подарил сынам человеческим землю, этот дом, где единой семьей живем мы все, созданные тобой по твоему образу, как ты сам сказал, и названные тобою твоим потомством. Так почему же, когда ты, наш прародитель, един на небесах, мы, твое потомство, не пребываем на земле воедино, но в тысячеликом раздоре так разнимся повсюду между собой восприятиями, желаниями и пылкими стремлениями, что постоянно разоряем сами себя взаимным отвращением, ненавистью и войнами? Сжалься когда-нибудь, наконец, и повели нам из бесчисленных тупиков темноты, заблуждения и погибели вернуться на царственную дорогу света, истины, мира, любви и спасения, благословив это наше, принятое во святое имя твое, намерение объединить все в тебе, едином!
А вы, смертные обитатели земли, начнете ли вы когда-нибудь просыпаться к осознанию скверны и преступности своих раздоров и к желанию счастливо выбраться, наконец, из своих зловещих лабиринтов? Начните сейчас! Эта книга, идущая к вам всем с зовом: "Проснитесь, проснитесь!", дает вам первый случай к тому! Никто не гнушайся читать и слушать ее! Она ни к чему не подстрекает, но, выступая посредником всеобщего спасения, хочет показать всем источники, ручьи, реки, моря и самый океан всякого света, мира, истины и спасения.
-
Часть третья. Общая всему человеческому роду книга Пансофия [2, 4]
Пансофии ступень вторая, на которой человек обнаруживает и созерцает источник своего ума, вечный ум (а в нем - идеальный, или прообразующий, мир)
Наш ум мыслит, следовательно, существует. Если существуем мы, - значит, и Бог, сделавший нас такими, тоже. Я сознаю в своей глубине, что всегда каким-то образом мыслю, намереваюсь, действую, причем эти мои всегдашние мысль, намерение (желание или нежелание) и действие суть несомненнейший факт и подлинно существуют15. Однако они не всегда были во мне. Выходит, они где-то были раньше меня. Не от отца ли моего всё это ко мне перешло? Допустим. Но откуда к нему? Опять от отца. А откуда - к первому общему нашему отцу? Ведь где последовательность, где первое и последующее, там и что-то изначальное, раньше чего ничего нет. Значит, обязательно существует нечто первомыслящее, первонамеревающееся и перводействующее, не идущее ни от чего другого и имеющее мышление, воление и действие своей сущностью. Видя реку в поле, всякий из нас обязательно рано или поздно подумает об источнике или ключе, откуда она течет; видя поднимающийся дым, подумает об огне, от которого тот исходит; видя тень - о теле, подобием которого является эта тень. Так неужели нам не придет в голову, что есть какой-то создатель и у этих наших тенеподобных мыслей?
- Часть третья. Общая всему человеческому роду книга Пансофия [2, 4]
Прим.
1. Я. А. Коменский. Избранные педагогические сочинения. В 2-х т. Том 1 — Москва: Педагогика, 1982. — С. 656
2. Я. А. Коменский. Избранные педагогические сочинения. В 2-х т. Том 2 — Москва: Педагогика, 1982. — С. 576
3. Коменский Я. А. Избранные педагогические сочинения. Т. 1. - скачать pdf
4. Коменский Я. А. Избранные педагогические сочинения. Т. 2. - скачать pdf
